Ольга КЛЮЕВА: «Оказалось, что работать в мусульманской стране женщине в чем-то проще»

— Что ощущает журналист, возвращающийся из прифронтовой зоны на родину? Предполагал ли телеканал «Интер», посылая в Пакистан именно вас, женщину, что военные события начнутся так скоро?

— Очень хочется вернуться в эту страну как можно быстрее. Осталось слишком много недосказанного. Мне кажется, что Пакистан был и остается ключевым звеном распространяющегося конфликта. Это настоящий клондайк для журналиста. Не говоря о том, что для меня лично эта командировка оказалась переломной. Я ехала в Пакистан с проамериканскими настроениями, а возвращалась уже с противоположными симпатиями. Надеюсь, что на объективности моих сюжетов это не отразилось.

Командировка в Исламабад — моя личная инициатива. Поначалу руководство было категорически против кандидатуры женщины-журналиста для командировки в Пакистан. Но оказалось, что работать в мусульманской стране женщине в чем-то проще. Удивительно, но не только мне, но и другим журналисткам легче и быстрее удавалось налаживать контакты как раз с самыми радикальными исламскими лидерами. Кстати, все интервью с представителем движения Талибан в Исламабаде были сделаны женщинами-журналистками.

Я думаю, ни у кого не вызывало сомнений, что начало кампании в Афганистане — это лишь вопрос времени. Я не знаю, что мешало украинским СМИ отправить своих собкоров. Билет в оба конца — около $ 1000. Обычные суточные, обычная стоимость проживания... Накануне отъезда на приеме у посла Пакистана присутствовала еще одна украинская телегруппа, но их поездка почему-то не состоялась.

С 12 сентября в Исламабаде работали более 300 только телевизионных компаний. Впрочем, учитывая пакистанскую специфику, и без военных действий там было о чем писать и что снимать. В Пакистане до начала американских атак уже находились едва ли не половина руководства движения Талибан, посольство талибов, проходили агрессивные антиамериканские демонстрации, грозящие перерасти в гражданскую войну. Разве не достаточно того, что ядерное мусульманское государство перешло на сторону США?

— Какие самые сложные проблемы приходилось решать вам во время работы в Пакистане?

— Самое сложное — это передвижение по стране, находящейся, фактически, на военном положении. Иногда приходилось действовать нелегально. За съемку американского самолета нашу съемочную группу арестовали пакистанские власти. А попасть на афгано-пакистанскую границу удалось лишь с третьего раза. Но нужно сказать, что во всем этом восточном хаосе бюрократические проблемы решаются гораздо быстрее, чем, например, в Украине. Главное — чтобы в тебе не видели врага.

— Какими источниками информации вы пользовались? Сотрудничали ли вы с корреспондентами других стран?

— Информации было настолько много, что я не успевала просмотреть анонсы информационных агентств. Впрочем, особой необходимости и не было, поскольку мы находились в эпицентре событий и темы для сюжетов просто лежали на поверхности. Ну и, конечно, журналистская взаимовыручка. Меня приятно удивило, что в экстремальных ситуациях коллеги и даже конкуренты ведут себя куда более порядочно и дружелюбно, чем в обычной остановке. Обмен информацией с коллегами, особенно из России, был постоянным. Россияне, а тем более западные СМИ, имели отдельные группы в приграничных городах и традиционного «убийства за эксклюзив» не наблюдалось.

— Чем отличались проблемы, с которыми сталкивались корреспонденты других стран, от тех проблем, с которыми сталкивались вы? Каковы методы их работы? Как они оснащены? Каков состав группы сопровождения их корреспондентов, работающих в кадре?

— Практически все работали в одном режиме. Кроме зарплаты, мы ничем не отличались. Ну и, конечно, у нашей съемочной группы не было возможности арендовать вертолет, как это сделала группа СNN, и эффектно записать стенд-ап над афганской территорией.

А в ночь бомбардировки все лайва- позиции были оккупированы крупными американскими СМИ.

— Каково отношение к корреспондентам разных стран, в том числе, к американцам, у местного населения, местных чиновников?

— Конечно, после начала атаки на Афганистан американцам даже в Исламабаде было гораздо тяжелее работать, особенно с людьми. Им приходилось скрывать свою национальность, а иногда переодеваться в национальные одежды. К Украине установилось гораздо более теплое отношение.

— Когда вам было по-настоящему страшно? Ведь мы видели, как вы выходили в эфир в непосредственной близости от разъяренных демонстрантов?

— Как оказалось, я не была готова оказаться в эпицентре разъяренной толпы. Но чувство страха пришло позже. В момент стенд-апа был только профессиональный азарт. Я думаю, коллеги со мной согласятся, что оказаться в таком месте в такое время — настоящая журналистская удача. Мне кажется, у каждого корреспондента в такие моменты открывается второе дыхание. Правда, всю ночь после этого снились кошмары.

По-настоящему страшно было два раза. Когда один из участников демонстрации вытащил меня из машины, которую моментально окружила толпа демонстрантов. Судя по крикам и выражению лиц, вовсе не для того, чтобы засвидетельствовать почтение. Я была с непокрытой головой, и в этот момент рядом не было ни оператора, ни переводчика. Не знаю, чем бы все закончилось, не появись они вовремя. И еще раз, когда в одном из приграничных сел оператора забросали камнями. После чего один из афганцев побежал за «калашниковым». Нас приняли за американцев....

— Как вы считаете, оправдан ли такой риск со стороны телекорреспондентов Украины? Насколько эксклюзивную информацию они могут добывать в других странах? Благодаря чему — личному мужеству или наработанной технологии?

— Не хочется развивать мысль о личном мужестве и оправданности риска. Журналистов убивают не только в горячих точках...

— Несколько слов о работе с Егором Бенкендорфом. Кем он был в этой ситуации? Мы так подозреваем, что не только оператором.

— Егор Бенкендорф — прекрасный оператор, несмотря на то, что его основная профессия — администратор информационной службы. Разумеется, ему приходилось выполнять и административные функции. Он отчаянный и смелый человек. Без его поддержки мне бы многое не удалось. Во время моих прямых включений в ночь бомбардировки он первым из всех операторов снял начавшиеся беспорядки в Исламабаде — уже через полчаса после начала американских атак. Сейчас он опять в Пакистане, с Тарасом Говдей.