Утрата иллюзий

Подноготную своих работ Оксана Спиндовская-Паламарь не просто не скрывает — она акцентирует на ней внимание, более того — делает ее важнейшим средством выразительности — и, надо признать, средство это оказывается из сильнейших. Рисунок гуашью, лаконичный и размашистый, и печатный текст одновременно сосуществуют — и отрицают друг друга. Изображение оказывается то чем-то вполне реальным (насколько это вообще возможно в графике), то чуть ли не фикцией. Работы одесской художницы даже не двухслойны. Они скорее напоминают общеизвестный рисунок для демонстрации оптических иллюзий — два черных профиля, а между ними — белая ваза. Так и здесь — сидящая на бело-синей драпировке девушка в черном оборачивается вдруг газетным листом, покрытым гуашью, а газетный лист — снова девушкой. И так — до бесконечности, до головокружения. Жутко, но завораживает необыкновенно.

Оксана Спиндовская-Паламарь производит впечатление человека замкнутого и даже немного скрытного. Судя по работам, она отважна до полной безжалостности по отношению к себе и своему творчеству; и еще — она печальна. Похоже, как художник она совершенно отказалась от всех пафосно-романтических лозунгов вроде «магии творчества» или «высокого предназначения». К чему сотрясать воздух? Вот он — газетный лист, покрытый с разной плотностью гуашевыми красками. И то, и другое до боли банально — и при этом отвечает всем требованиям: графика как графика, искусство как искусство. Однако, честно и трезво, чуть ли не цинично во всем сознавшись, одесская художница стала вдруг похожа на ребенка, разломавшего заводную игрушку, чтобы посмотреть, что у нее внутри. Вот она, игрушка — она никуда не делась, она просто разобрана на колесики и пружиночки. Возможно, так даже интереснее. Наверняка — куда понятнее. Только вот музыка Бог весть почему больше не играет. Вредность иллюзий несомненна. Но утратившим иллюзии остается только грустить — вслед за своими темноволосыми натурщицами и опустевшими пляжами.