Зинаида Тулуб: дорога сквозь ад

Окончание. Начало см. «День» № 83-84, 8-9 мая 202 года

Где только Зинаида Тулуб тогда не работала! Бралась за любую работу, чтобы спасти себя и семью от голода. То руководит лекторской группой в политуправлении Киевского военного округа, то возглавляет лекторскую секцию в Одесском губернском военкомате, а по вечерам читает лекции по вопросам литературы и театра в воинских частях... Наконец ее принимают на должность заведующей литературным отделом Всеукраинского фотокиноуправления, но такие радужные надежды-перспективы — писать киносценарии и принимать участие в киносъемках — быстро угасли. Не стало кинопленки, производство остановилось, а написанные Зинаидой Тулуб сценарии «Гайдамаччина», «Йоганн Гутенберг», «Джордано Бруно» так и не были реализованы. Успела написать на заказ ряд небольших киносценариев, таких как «Бандиты», «Барометр подвел», «Великий Кріпак: (Тарас Шевченко)», «Дурная болезнь», «К великой цели», «Невидимый ужас — холера», о которых Зинаида Павловна позже и не вспоминала. Много переводит, особенно с французского и украинского на русский современных авторов — Григория Косынку, Якова Качуру, Юлиана Шпола, Григория Эпика, Владимира Кузьмича, Юрия Яновского, берет на редактирование произведения и других украинских писателей. Это помогало писательнице в совершенстве выучить украинский язык, который с детства не знала, но на курсах украинизации свои знания она углубляет, и с осени 928 года начинает писать свой первый исторический роман на украинском языке.

За историческую тему Зинаида Тулуб взялась не случайно. Еще зарабатывая на хлеб насущный сценариями, она обращалась к прошлому украинского народа периода гетмана Сагайдачного, Гайдаматчины, жизни Тараса Шевченко... Да и помнила Максима Горького: он в 96 году обратился к украинским писателям с призывом «начать выпуск специальной книги по истории Украины, которая будет своеобразной энциклопедией. Русский народ и все народы России нужно ознакомить в популярной форме с прошлым украинского народа...»1 . Впоследствии А.М. Горький опубликует специальную статью в газете «Жизнь искусства» (1919 г.) под названием «Инсценировка истории культуры», в которой предлагал открывать художественным словом историческую судьбу, духовное достояние и выдающиеся культурные явления, фигуры и события народов мира и этим обогащать духовный мир трудового человека.

Именно из глубин реальной правды прошлого брала Зинаида Тулуб материал для воссоздания в системе художественных образов далеких страниц национальной истории. Роман «Людоловы», несмотря на чрезмерную социологизацию характеров и событий, акцентировку на классовых разграничениях, которые часто прямолинейно «налагаются» на все слои всех обществ — Украины, Польши, Крымского ханства, Турции, отстаивает идеал свободного человека, мужество и рыцарство борцов за свободу, наполнен искренней любовью к родному краю. Зинаида Тулуб помнила, какого она рода, кто ее предки. В воспоминаниях она отметит: «Тулуб — прямые потомки запорожских казаков. По семейным сказаниям, род Тулубов происходил из Крыма. Возможно, они были из турок, владевших после ликвидации в Крыму генуэзских колоний всем побережьем, или из татар, населявших внутренние области полуострова. Конечно, они могли быть и из христианского населения Крыма, то есть из вольноотпущенных невольников, взятых татарами-людоловами в ясырь, наконец, могли они быть и из оседлых там проезжих торговцев или просто случайным пришлым людом полуострова. Как бы то ни было, но в детстве слышала я, что предки выехали из Крыма на Украину, были приняты в войско запорожское и получили земли в пределах «Вольностей Запорожских» на Полтавщине....

Несмотря ни на что, в конце XVI и в начале XVII веков Тулубы были уже казаками и считались «казацкой старшиной». Попадались мне в исторических документах имена полковника Андрея Тулуба и другого Тулуба, писаря Войска Запорожского...»2 .

Если бы судьба Зинаиды Тулуб так жестоко не сложилась, она обязательно бы исследовала генеалогию своего рода и написала бы родословную Тулубов. В мемуарной «Повести моей жизни» она вспоминает о своем прадеде Даниле Савиче Тулубе, о своем деде, участнике Кирилло-Мефодиевского общества, педагоге и ученом Александре Даниловиче Тулубе и его двух сыновьях — Павле Александровиче, своем отце, и родном дяде Александре Александровиче...3

Будущие исследователи жизни и творчества великой украинской писательницы Зинаиды Тулуб с благодарностью примут биобиблиографический указатель «Зинаида Павловна Тулуб (1890—1964)», подготовленный сотрудниками справочно-библиографического обслуживания Национальной библиотеки Украины им. В.И. Вернадского НАН Украины. На его основе и благодаря этому указателю теперь можно приступать к написанию литературной биографии Зинаиды Тулуб, научному исследованию ее жизни и творчества. К сожалению, не все написанное ею сохранилось — часть погибла в годы национально-освободительной борьбы 1917—1920 гг., а семейный и личный архив писательницы был уничтожен органами Государственной безопасности УССР.

«...В 1937 году погиб в моем помещении весь мой семейный архив, вся переписка трех поколений моих родственников и все документы за ХІХ столетие и начало ХХ столетия, все рукописи и стихотворения моего отца, мемуары его отчима, а главное тетрадь, где отец записывал, рано оставшись сиротой, рассказы моей бабушки и знакомых о своем отце, и самая дорогая нам тетрадь, вернее книжка в коричневой кожаной оправе, где дед записывал самые значительные события или острейшие переживания своей жизни», — с грустью писала Зинаида Павловна в «Повести моей жизни».

А сколько потеряла украинская литература и культура в результате почти двадцатилетнего вынужденного творческого перерыва в жизни писательницы! Но какой это творческий перерыв? Это каторга наивысшего надругательства над художником — жестокая Ярославская тюрьма, непосильный физический труд на Колыме, ссылка на поселение в Северном Казахстане... С 1947 г., учитывая инвалидность и отбывание срока наказания, ее выслали в с. Узин-Агач Джамбульского района Алмаатинской области (Казахстан), где она работала заведующей школьной библиотекой, учетчицей «Заготзерна», секретарем-машинисткой райсельхозотдела, библиотекарем районной библиотеки... Болезнь, загруженность на работе, отсутствие научных материалов — все это, понятное дело, усложняло творческий труд. Но Зинаида Тулуб пыталась работать — писала сказку-повесть «Волшебный клубочек, или Тайна гибели двоек», которую послала в Киев П. Тычине с надеждой на опубликование, начала работу над киносценарием «Кобзарь и акын» о пребывании Шевченко в Кос-Арале в 1847—1850 гг.

Однако преследование и репрессивные акции относительно писательницы продолжались. 16 мая 1950 г. ей объявили еще один приговор — Особого совещания при министре государственной безопасности СССР: «...За принадлежность к антисоветской эсеро-меньшевистской организации сослать на поселение в Кокчетавскую область Казахской ССР»4 . Собственно, то было второе тяжелое наказание по тому же безосновательному обвинению... Проходит четвертый год скитаний в ужасном климате, когда здоровье ухудшается с каждым днем, а работа по восемь часов в день изматывает, обессиливает... К тому же зрение ухудшилось, лекарств, которые прописал врач, нет. Зинаида Тулуб тает на глазах — три года назад ее оперировали: злокачественная опухоль груди. Даже если ее и освободят — куда отправиться? Нет ни мужа, ни детей, пенсии не назначат — нет стажа. Трудовая книжка и другие документы были изъяты во время ареста... Умоляет снять с нее судимость, так как иначе ей не вернуться в Киев, где действует жесткий паспортный контроль.

Еще 14 октября 1946 года Зинаида Тулуб обращается к Генеральному прокурору СССР:

«Я инвалид, мне жить осталось недолго, но я хочу остаток дней посвятить своему призванию, литературному творчеству, хочу написать еще 2—3 хорошие, честные, добрые книги на пользу любимой Родине».

Проходит еще восемь каторжных лет... и 31 июля 1954 года Зинаида Тулуб опять умоляет бездушную власть. В этот раз пишет обращение к Председателю Президиума Верховного Совета СССР К.Е.Ворошилову:

«И хоть как трудно будет мне, когда имущество мое конфисковано, опять начинать жизнь, но я прошу Вас вернуть меня к любимой работе, без которой жизнь моя лишена всякой радости, всякой цели и смысла. Я прошу не пересмотра дела, а индивидуальной амнистии, права вернуться в родной Киев, опять работать на любимом поприще. Жить мне осталось недолго: уже дважды делали мне операцию — удаляли опухоль рака. Неужели на пороге смерти нужен этот мой отрыв от жизни, этот позор, такой незаслуженный и безграничный?!»5 .

Не может не поражать любовь Зинаиды Тулуб к любимому делу, стремление и в жестких условиях ссылки, беспощадной болезни, собрать материалы о Казахстане, чтобы начать работу над большим произведением — романом «В степи бескрайней за Уралом». «О Шевченко нашла только две-три популярные брошюры, много старых газет и отдельные разделы диссертации Мариэтты Шагинян. С таким багажом браться за большое полотно не позволяла совесть. Я искала дальше, мечтая найти что-то новое о Шевченко и его пребывании в тех местах»6 , — рассказывала впоследствии писательница.

С большим интересом она наблюдала и изучала жизнь казахского народа, увлекалась природой этого края, обычаями, песнями, музыкой, легендами, обрядами казахов, пыталась представить, как жил здесь, в этом крае и среди этих людей, ее гениальный земляк.

«Очаровывала меня и роскошная природа Заилийского Алатау, и все, что давно примелькалось тамошним жителям, но так поражало приезжих: от снежно-белых вуалей замужних женщин до тюбетеек с клочком перья у черноглазых девушек, от важных верблюдов до маленьких серых осликов с черным крестом на спине. Я жадно изучала историю Казахстана, его природу, одежду и обычаи, слушала песни и музыку, читала сказки и легенды, бродила по базарам, посещала народные гуляния, свадьбы.

И от этого рождалась жажда писать»7 .

А здесь еще случай зимой 1947—1948 гг. во время выборов в Верховный Совет СССР. На агитпункте Тулуб познакомилась со старым казахом, который сказал, «что когда он был бала, то есть мальчиком, то видел в Орске аскера (солдата) из Украины, которого звали Тарасом.

— Он был акыном (то есть поэтом-певцом) и кобзарем, тот аскер, — добавил старик»8 .

Старый казах Исхаков рассказал несколько эпизодов, которые имели непосредственное отношение к жизненной судьбе солдата Шевченко. И кто знает, возможно, именно эти воспоминания побудили Зинаиду Тулуб ими и начать свой второй исторический роман, где казахская сюжетная линия почти полностью вымышлена, нафантазирована, а шевченковская, хотя и органично переплетается с ней, но документально выверена, всесторонне взвешена, продумана. Это произведение можно было бы жанрово отнести к историческому роману-хронике, поскольку все события и факты жизни Шевченко первого периода ссылки четко определены по времени и месту. Хронологическая точность и последовательность в освещении биографии Шевченко давались писательнице нелегко. «Живя в селе, — с грустью писала она в письме 31 марта 1950 г., — дать полноценную работу я не могу и с болью вижу, что проходят последние годы жизни (мне 60 лет) и что здесь я не могу дать Родине то, что могла бы в других условиях — две-три напористые, крепкие и увлекательные книжки. Даже сравнительно маленькая, начатая здесь повесть о пребывании Тараса Шевченко в Казахстане лежит у меня мертвым грузом, потому что здесь я не могу достать даже такой минимум материалов, как изданная переписка Шевченко и документы официального жандармского характера о жизни его в тюрьме и в солдатчине...»9 .

Другое дело — казахская сюжетная линия, которая появилась в результате скупого рассказа Исхакова об аскере Тарасе и на основе детального изучения жизни казахского народа. Это, в частности, упоминание о том, что Шевченко нарисовал портрет дочери бая Кульжан и подарил влюбленному в нее чабану; что этот чабан вырастил замечательных скакунов, которые должны были выступить на скачках, и что Шевченко помог чабану продать шкуры черно-бурых лис, чтобы тот смог заплатить за право принять участие в соревновании.

Эти бывальщины широко развернуты в романе, даже имя Кульжан сохранено; любовно и детально выписаны легенды, обычаи, обряды, быт казахов. С особым мастерством изображена природа края, степные и морские пейзажи. С высокой ответственностью отнеслась романистка к воссозданию языково-культурного колорита исторического времени и места действий, привлекая к языковому самовыражению героев, к созданию национально выразительных характеров лексические, фразеологические, идиоматические выражения и стилистические элементы из многих языков, особенно украинского и казахского. Поражают любовно изображенные состязания акынов, сцена встречи Шевченко с казахским акыном Абдрахманом, свадьба Шаукен, байга, сватовство и свадьба Кульжан, охота на волков и т.п. Везде чувствуется уверенная рука мастера, который хорошо знает жизнь и быт казахского народа, понимает его культуру, обычаи, чувствует духовное родство с народом, в свое время пригревшим изгнанника из Украины. «Работая над произведением, — вспоминала автор, — я с теплотой и уважением вспоминала замечательный казахский народ, с которым имела возможность хорошо познакомиться. Этим романом хотела я внести свою маленькую частицу в великое дело дружбы наших народов»10 .

Непосредственно над романом Зинаида Тулуб начала работать после возвращения в Киев (1956). В течение 1959—1962 гг. она овладела, по ее словам, «этим необъятно-большим, часто полным противоречий материалом» о Шевченко, написала несколько вариантов произведения. В сокращенном варианте под названием «За бортом» он был опубликован в журнале «Прапор» в 1962 г., а через два года вышел отдельной книжкой, заглавием к которой стала строка Шевченко «В степу безкраїм за Уралом».

Роман Зинаиды Тулуб — одно из самых выдающихся явлений художественной Шевченкианы. Это произведение до сих пор широко популярно благодаря высокохудожественному изображению сложной и величественной фигуры гениального поэта, мыслителя, художника, гуманиста. Стоит отметить, что Зинаида Тулуб захватила в орбиту художественного исследования едва ли не самый сложный период его жизни. Тяжелая, унизительная солдатчина в Богом забытом крае, вдали от родной Украины, без друзей и поддержки, запрещение писать и рисовать, бездушная муштра — все это трагически поразило чувствительный нрав Шевченко. Однако, как показала писательница, поэт не опускал руки: он жил двойной жизнью. Одна была у всех на глазах: на плацу, в вонючей и шумной казарме, в грязи солдатской «словесности». Но была у него еще другая, тайная и творческая жизнь, о которой могли догадываться только близкие, друзья. А посторонние и не подозревали, что в душе его звучат неслышные песни, сплетаются рифмы, рождаются образы, накапливаются наблюдения. Даже на плацу под сухой и оглушительный треск барабанов рождались в нем иронические строки в ритм этим проклятым барабанам»11 .

В меру своих творческих возможностей Зинаида Тулуб углублялась в психологию творчества художника и добивалась значительного идейно-эмоционального эффекта изображения душевных настроений и переживаний поэта и художника. Особенно удачно воспроизвела она историю эскиза «Распятия», изображения казахского мальчика Рахима — этот эпизод послужил своеобразной сюжетной иллюстрацией к рисункам Шевченко «Казахский мальчик разжигает печку», «Казахский мальчик дремлет у печи», «Байгуши» и др.

Не все эпизоды, связанные с психологией творчества, прежде всего с сюжетным овладением баллады «Чума», поэмы «Варнак», стихотворений «Прощай, убогий Кос-Арал», «Самому чудно» и др., писательница сумела психологически обосновать, но следует помнить, что самая сложная сфера человеческого духа, какой является психология творчества, становится для писателей-биографов наивысшим порогом, переступить через который удается не многим. Но Зинаида Тулуб понимала сложность такой задачи и хорошо осознавала, что Шевченко никогда не чувствовал себя полностью свободным, вынужден был постоянно скрывать свой творческий труд, по большей части делал наброски, черновики стихотворений в надежде впоследствии — после освобождения — доработать их. Не потому ли она довольно часто пересказывала то, что делал или думал Шевченко, информативно излагая основную творческую заинтересованность поэта, хотя его художественное наследие осмысливается с большей образно-психологической проницательностью и убедительностью.

Зинаида Тулуб подала образ Шевченко на широком фоне глубинных общественно-политических и духовных процессов тогдашней действительности, раскрыла формирование его идейно-мировоззренческих ориентиров. Этому способствовало широкое привлечение к «романной жизни Шевченко» его дружеских отношений с братьями Лазаревскими, политических споров и бесед с польскими политическими ссыльными, общение с генералом Исаевым, офицерами Бутаковым, Макшеевым, Герном, писарем Лаврентьевым, солдатом Кузьмичом, которые сочувственно отнеслись к опальному поэту и пытались поддержать его и помочь.

Нелегко давалось больной писательнице это последнее ее большое произведение. Но в течение последних восьми лет, проведенных в Киеве до дня смерти — 26 сентября 1964 г., Зинаида Тулуб внесла некоторые изменения и дополнения в роман «Людоловы», сделала новый, русскоязычный вариант этого романа под названием «Сагайдачный», написала рассказ «Заважалочка-допомагалочка» и мемуары под названием «Моя жизнь», объемом около 900 страниц. Все эти произведения, а также повесть «Волшебный клубочек», за исключением романа «В степи бескрайней за Уралом», пока еще не опубликованы.

Высокий пример неугасимого творческого горения Тараса Шевченко был для Зинаиды Тулуб большой духовной поддержкой, моральной основой в преодолении личной недоли и в утверждении себя, своей творческой индивидуальности через художественное постижение образа Кобзаря, тернии творческого духа которого так жестоко повторились в судьбе Зинаиды Тулуб.

1 Братерство літератур. — Вип. 1. — К. : Дніпро, 1977. — С. 221.

2 Тулуб З. Повість мого життя // Україна. Наука і культура. — 1991. — Вип. 25. — С. 350.

3 См. также: Кузьмінський Анатолій, Поліщук Володимир. Життєві шляхи родини Тулубів. — Черкаси, 2010. Микола Сиротюк. Зінаїда Тулуб. — К., 1968. Гнатюк М.М. Роман і біографія («Людолови» З.П.Тулуб). — К., 1998. М.Гнатюк Концепт Тараса Шевченка в естетиці й духовній біографії Зінаїди Тулуб. — Шевченкознавчі студії. Випуск одинадцятий. Збірник наукових праць. К., 2009. — С. 124 — 131.

4 См.: ... З порога смерті... Письменники України — жертви сталінських репресій. — Вип. 1. — К., 1991. — С. 427.

5 Відділ рукописних фондів і текстології Інституту літератури ім. Т.Г.Шевченка НАН України. Фонд № 150.

6 Тулуб З. В степу безкраїм за Уралом // Дніпро. — 1964. — № 3. — С. 96.

7 Там же.

8 Там же. — С. 97.

9 Цит. по: Сиротюк М. Зінаїда Тулуб. — С. 149, 150.

10 Тулуб З. В степу безкраїм за Уралом. — С. 98,

11 Там же. — С. 123.