Село Каменка в Ясиноватском районе Донецкой области расположено практически на самой передовой. До фронта — 800 метров. Как говорят местные, они «стали временным краем... Украины». Дальше за ними, буквально в нескольких километрах от села, — оккупированные территории так называемой «ДНР». Когда-то живописная Каменка, которая фактически является своеобразным предместьем Донецка, процветала. До областного центра — рукой подать. Кроме того, село расположено буквально на автомобильной трассе Н20 (Славянск — Донецк — Мариуполь), то есть имело прекрасное транспортное сообщение, надежную инфраструктуру. Здесь проживало около 300 человек. Многие из них работали в Донецке. В старых справочниках можно найти информацию, что именно вокруг Каменки и ее окраин было раскопано 20 курганов и обнаружены 43 захоронения кочевников (IX—XIII в. н. э.). Сегодня же о селе можно услышать разве что в сводках из штаба АТО. Практически ежедневно здесь слышны мощные взрывы, часть окрестных лесопосадок и полей — заминированы. В селе нет ни магазина, ни почты, почти не ловится телефонный сигнал, а по телевизору можно увидеть преимущественно российские и каналы «ДНР».

Вместе с волонтером Анной Домбровской журналисты «Дня» поехали в Каменку, чтобы посмотреть, как люди живут практически на линии огня. Встречать машину Домбровской, которая, по доброй традиции, привезла сюда хлеб и газеты, вышло чуть ли не полсела. «Большое спасибо Ане, она нас информирует, что в мире делается и когда Украина думает заканчивать эту войну. А главное — волонтер кормит нас хлебом. Так как мы здесь, как на «отшибе». Почту нам привозят всего раз в месяц — когда выдают пенсию, 6 числа. Никаких писем, газет или посылок никто сюда не доставляет. Телевидение работает, но все каналы «ДНР» и России. Правда, иногда удается поймать украинский канал «До Тебе», а бывает «простреливает» «1+1», — говорит местная пенсионерка Вера Павловна. Это именно ее внука летом этого года сильно ранило во время обстрелов. Большинство интернет-изданий коротко написали — «в результате артиллерийского обстрела террористами получил ранение 15-летний подросток». Для Веры Павловны, которая с ранением внука получила разрушенный дом, этот случай — трагедия чуть ли не всей жизни: «Ми живем в войне. Здесь каждый день стреляют. Вот летом был обстрел, к нам прилетело и разбомбило дом. Внука тяжело ранили. Спасибо нашим военным. Когда малого ранило, я в слезах побежала прямо на фронт — к военным. Кричала, молила о помощи... Сразу помогли, забрали в военный госпиталь, а затем лежал в центральной больнице Покровска. Хорошо, что выжил. Окна дома разбило, крышу повредило. Власть с ремонтом не помогала. Спасибо администрации, что дали 2 тысячи гривен на лечение малого. Вот и все. Каждый здесь рассчитывает только на себя».

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА: «ЛЮДИ С УДОВОЛЬСТВИЕМ ЧИТАЮТ УКРАИНСКИЕ ГАЗЕТЫ, ВАШ «ДЕНЬ» В ЧАСТНОСТИ, И ГОВОРЯТ, ЧТО ЭТО ОДИН ИЗ ВАЖНЫХ ФРАГМЕНТОВ СВЯЗИ С УКРАИНОЙ»

Тяжелее всего в селе — смотреть на детей. Их в Каменке двенадцать, восемь — школьного возраста. «Говорят, что к войне привыкаешь, ложь. Страшно всем. А особенно детям. Они здесь уже давно все перепуганы. Вот уже несколько дней не стреляют. А тут — гром и гроза. Так наша малая от обычного грома закатила настоящую истерику — думала опять стреляют, именно по нашему дому. Нам все равно, о чем там договариваются политики. Главное — хочется мира, тишины, мы здесь десятилетиями жили, работали, дружно со всеми — хочешь тебе в Россию — едь в Россию, хочешь в Киев — едь в Киев, — говорит местная жительница Надежда Алексеевна. Именно она помогает Анне Домбровский распространять газету и хлеб. Оббегает людей, говорит, когда будет волонтер. В этот раз каждому, кто пришел, досталось по три буханки хлеба и две газеты «День» и «Вести Донбасса». «Люди с удовольствием читают украинские газеты, ваш «День» в частности, и говорят, что это один из важных фрагментов связи с Украиной», — добавляет женщина.

Люди искренне общаются с журналистами, много рассказывают о своих проблемах, говорят, что уже давно устали жить на войне и мечтают только об одном — чтобы не стреляли. Кое-кто говорит, что в «ДНР» спокойнее, там, по крайней мере, относительный мир, мол, так родственники их говорят. И тут же добавляют, «мир — потому что Украина туда не стреляет». Люди боятся себя называть. Говорят, что, если Украина отступит, то у них будут проблемы. Кроме того, почти у всех сейчас живут родственники на оккупированной территории, а потому — «лучше ничего не критиковать».

ВАЛЕНТИНА ЯКОВЛЕВНА: «ЭТО НАШ ОБЩИЙ ПОДВАЛ ДЛЯ ЖИЛЬЦОВ ДВУХЭТАЖНОГО ДОМА. НО МЫ ПРИНИМАЕМ ВСЕХ ОДНОСЕЛЬЧАН. ГЛАВНОЕ, ЧТО ЗДЕСЬ ВСЕ СЕЛО В КУЧКЕ — И ВСЕМ ВМЕСТЕ НЕ ТАК СТРАШНО»

«Когда ранили внука, то здесь было много корреспондентов. Все расспрашивали, интересовались. Но никто нам не помог. Я уже ни во что не верю. Верю только волонтерам, Ане, потому что она привозит хлеб и газеты. Большое человеческое спасибо. Газета хорошая, хлеб вкусный, — снова вмешивается в разговор пенсионерка Вера Павловна. Женщина берет хлеб, в сумку прячет газеты, чтобы дождь не намочил, и идет домой.

По словам жителей села, самая большая беда для них сейчас — приближение зимы и холод. «Чем отапливать дома — понятия не имеем. Дров нет, уголь дорогой, и никто его сюда везти не хочет — боятся. Деревьев в посадках много, но их пилить нельзя, так как это укрытие для военных. И мы же знаем, что посадки заминированы. Здесь на каждом шагу — растяжки. А еще, увидев мужика в посадке, могут расстрелять. И ваши, и их — увидят, что кто-то в посадке шуршит — почему бы не стрельнуть, — говорит 80-летняя пенсионерка Валентина Яковлевна. Все ее родственники живут в Донецке. «Страшная ситуация. Мы живем под самим Донецком, но чтобы съездить в город к родным — это целый день, — говорит бабушка. — Раньше, до войны, автобусом 15—20 минут добиралась. А теперь пропуск очень трудно получить. Писала заявление, две недели ждала. Сумки все проверяют. Боже сохрани, если ты килограмм мяса взяла. Я бывает добираюсь туда к родным, но ненадолго, потому что нужно за домом смотреть. Вот приехала — стекло разбито. Возле нашей двухэтажки упал снаряд. Раньше здесь малина была, теперь вы ее не найдете. Я вам так скажу: здесь нет такой улицы, куда не падало. Вот здесь колонка была — нет. А дорога в подвал, куда мы прячемся, давно уже нами хорошо протоптана.

Просим, чтобы пенсионерка показала нам собственноручно обустроенный подвал, который выполняет роль бомбоубежища. «Покажу-покажу, только скажите, — Валентина Яковлевна утихла и чуть ли не шепотом спросила. — Меня не расстреляют, что я вам интервью даю?  — и уже совсем тихо уточнила: — Или «те», или... если власть сменится, — «те», показав в бой Авдеевки и Донецка.

Бабушка взяла хлеб и газеты для себя и двух соседей, положила все в старый мешок, забросила за плечо и несет. По пути к дому прошу отдать мне мешок, мол, я вам помогу домой донести. «Не надо, я сама. Это уже мой хлеб», — категорически слышу в ответ.

«Прилетало в последний раз — меньше месяца назад. Все мы вот здесь прятались, — это Валентина Яковлевна говорит, заводя нас в бомбоубежище. — Это наш общий подвал для жильцов двухэтажного дома. Но мы принимаем всех односельчан. Там у нас все главное есть              — четыре кровати, матрасы, свеча здесь всегда и спички. Здесь безопаснее, чем в доме. Бывало — до 30 душ вмещалось. Подвал хоть и старый, но надежный. И главное, что здесь все село в кучке — и всем вместе не так страшно. Здесь всегда есть вода. Все остальное, когда люди бегут, берут с собой».

Спрашиваем, долго ли продолжаются обстрелы?

— Когда первые были прилеты, то мы здесь и ночевали. Боялись даже в туалет выйти. А вот сейчас — последние разы — то на несколько часов прятались, — отвечает пенсионерка. И, подумав, добавляет. — Я вам так скажу — если их стреляют, то где-то 40 минут. Если идет от ваших в ответ... о, это уже надолго, это уже очень страшно. Бывает, что Украина не отвечает. По ним стреляют, а они молчат. Мы тогда собрались, посидели, пообщались... и когда перестанет — расходимся. Если же только «отдача» — еще раз говорю — это надолго.

Провожая нас до машины, 80-летняя пенсионерка на прощание добавила: «Мы смотрим телевизор — тот согласился, а тот не согласился; тот подписал, а тот не подписал. А нам прилетает на головы вся эта их политика. Так в Киеве и скажите. Дай Бог, чтобы это закончилось хоть завтра. Я только этого у Бога молю. Но, поверьте мне, я большую жизнь прожила, вижу, что война закончится нескоро. Мы — крайний пункт на этой стороне к Донецку. Все мы видим, все слышим, и все над нашими головами пролетает...».